Ваши интересы кроме ГП

Лилит
Прошу...

Скука

Полузаброшенная детская площадка была пропитана солнечным светом. Ржавые качели тихо скрипели на ветру. Горку местные бомжи давно уже сдали в металлолом. Впрочем, эту площадку продолжали посещать подростки. Рядом был пустырь, выходящий к довольно узкой дороге. Здесь горожане часто выгуливали своих собак, детей и жен. У площадки возвышался на метра полтора-два бетонный блок, забытый на пустыре во время активной застройки района. Видимо, в чей-то фундамент не доложили камешка…
Неровная поверхность бетона сильно нагрелась за день. На ней, широко зевая, нежилась Лиля, ловившая остатки теплого осеннего солнца. Она была невысокой, крепкой, русоволосой и сероглазой. Личико ее, не слишком симпатичное, скрывала тень от брезентовой панамы. Рядом развалился Петян Семеныч. Ровесник Лили получил подобное прозвище из-за своей небывалой для типичного подростка серьезности. Он парень бледный, темноволосый, черные глаза скрыты линзами очков.
Петр увлеченно передвигал фигуры по шахматной доске. Так как Лиля не проявила никакого интереса к этой древней индийской игре, Семеныч ходил за двоих.
« Вот придурок! – подумала Лиля, – Даже часы притащил!»
Петян тем временем поставил белому королю мат и начал партию сначала. Мимо проходили какие-то люди, с которыми приходилось здороваться, потому что те жили либо в том же доме, либо дружили с мамой Пети или Лили…
Сонная муха села девочке на руку. Лиля с размаху ударила по несчастному насекомому. Раздался тихий хруст: упругое тельце мушки лопнуло под натиском крепкой ладони. На коже остался отпечаток он крыльев.
– Если через пять минут ничего не случится, я подохну от скуки! – застонала Лиля, перевернувшись на живот.
– Можешь прямо сейчас… – отрезал Петя-добрая-душа, «съедая» черной ладьей вражескую пешку.
Лиля презрительно фыркнула и положила голову на согнутые в локтях руки. Минуты тянулись медленно. Ничего не происходило.
– Шах и мат! – тихо сказал сам себе Петян, стукнув фигурой по доске.
Лиля уж серьезно собралась подыхать, как сонную тишину осеннего вечера разорвал пронзительный рев мотора. Девочка подняла голову. То, что, а точнее кого, она увидела, заставило ее ротик открыться, а глаза округлиться в восхищении.
У заброшенной детской площадки стояла Богиня. Богиня именно в представлении Лили. За Петяна говорить не буду. Его идеалы красоты несколько отличались от идеалов подруги. Семеныч безучастно покосился на Богиню и вновь занялся шахматами.
На мотоцикле, чей мотор продолжал, но уже довольно тихо, пыхчать, сидела девушка. Копна платиновых волос собрана черной лентой в некое , довольно растрепанное, подобие пучка. Кожа была белой. Слегка выделялись скулы. Широко раскрытые серые глаза отведены в сторону домов. Одета была богиня во все черное. Лиля, которая запарилась в коротеньких шортах и футболке, искренне ее пожалела. На богине длинный кожаный плащ, по виду довольно тяжелый, с высоким воротником, лакированные сапожки со стальным мысом на высоком каблуке, запястья рук украшены металлическими браслетами, настолько гладкими, что в них четко отражался весь пустырь. Девушка стояла в лучах рыжего вечернего солнца. Лиля заметила у нее за плечами некое довольно вытянутое подобие рюкзака, но разглядеть предмет по лучше мешали блики от браслетов, светившие прямо в глаза девочке.
– Черт! – фыркнула Лиля, закрываясь рукой.
Петя невозмутимо продолжал колдовать над шахматами, как всегда отдавая предпочтение черным фигурам.
Богиня медленно обвела взглядом пустырь, ближайшие дома и дорогу. На горизонте, бесшумно скользя по серому асфальту, показался черный лимузин.
Богиня ухмыльнулась, изящным жестом поставив ладонь на талию и отведя локоть в сторону. Блестящая длинная машина приблизилась к девушке и остановилась только тогда, когда бампер оказался в непосредственной близости с коленом Богини. Дверца лимузина отворилась, и оттуда, с лишь тонким намеком на изящество, вышел юноша. Длинные, черные, хорошо уложенные волосы слегка развивались на ветру. Он сделал несколько шагов к Богине. Та продолжала ухмыляться. Юноша что-то говорил. Ветер смазывал все его слова. «Дурацкий ветер!» – шипела Лиля. Надменная улыбка не сходила с лица девушки. Он тоже приподнял уголок рта и сказал ей что-то на ухо. Лицо Богини моментально изменилось: глаза остекленели в смеси ненависти и ужаса, улыбка сползла с лица. Она отрицательно покачала головой. Молодой человек пожал плечами и поднял руку вверх.
Из машины моментально высыпало не менее 15 человек в темных костюмах. Их лица закрывали маски. Богиня подняла тонкую бровь. Черноволосый юноша развел руками.
Люди в масках картинно крутили в руках оружие. От его обилия Лиля пришла в дикий восторг: помимо стандартных автоматов-пистолетов в наличие имелись внушительных размеров ножики, мало похожие на кухонные, и даже тонкие мечи на манер самурайских.
Богиня оскалилась. Люди в масках образовали ровный круг, центром которого была она.
События последующий пяти минут заставили даже Семеныча оторваться от шахмат, но всего на несколько мгновений.
Девушка, держась в высшей степени достойно, медленно вытащила из ножен, которые были закреплены у нее за спиной, два длинных, слегка изогнутых меча. Она дотронулась кончиком языка до верхней губы и изящно склонила голову на бок. Взгляд ее изучал соперников. Они начинали терять терпение. Один сильно нервничал: он постоянно отводил то одно, то второе плечо назад. Богиня сделала резкий выпад вперед. Легкий свист ветра в ушах был рассечен резким вскриком. По мечу тонкими струйками текла алая кровь. Лезвие пронзило грудь нервного юноши насквозь. Богиня провернула меч вокруг оси, резко вытащила его из тела, оттолкнулась от земли и, выпрыгнув из круга людей в масках, приземлилась за их спинами. Девушка вонзила оба лезвия в двух противников.
Люди в масках начали пальбу. Пули свистели, заглушая свист ветра. Богиня, стряхивая с ресниц густые капельки крови, ловко уворачивалась. Несколько врагов были убиты пулями, пущенными из пистолетов их же союзников. Богиня громко захохотала. Она резко упала на колени и разрубила несколько пар ног где-то в районе икр. Хозяева конечностей, естественно, через секунду оказались на земле в беспомощном состоянии, где моментально получили горячий от крови клинок в сердце.
Грязно-алое месиво постепенно растекалась по тротуару. Блестящие стекла некогда идеально чистого автомобиля были заляпаны липкой бардовой массой. Юноша достал из кармана белоснежный платок и протер окно.
Обоймы пистолетов постепенно заканчивались. Выстрелы гремели значительно реже. Перезаряжать оружие не было времени: Богиня рубила слишком настойчиво и чересчур быстро. Шершавый асфальт впитывал багрово-чайный оттенок – смесь крови и лучей вечернего солнца.
Людей в масках осталось только шестеро. Тротуар украшали обрубки конечностей, которые черноволосый юноша любовно собирал в большой полиэтиленовый пакетик.
Руки богини по локоть были в крови. Лицо рассечено наискосок. Полупрозрачная желтоватая жидкость сочилась из почти запекшейся раны. Дыхание ее было учащенным. Стояла она прямо. Мечи сжимала крепко. Пауза длилась около минуты. Потом люди в масках окружили девушку.
Сквозь широкие спины можно было разглядеть судорожно-резкие движения Богини. Ни один из бойцов не произносил ни звука. Тишину, смешанную с легким свистом ветра, нарушал звон мечей и неровное, тяжелое дыхание соперников. Удары металлических орудий были столь сильны, что искры летели в разные стороны. Богиня сломала мечи троим воинам. Одного лишила руки, другому снесла голову.
От лицезрения этого кровавого пейзажа черноволосого юношу вывернуло наизнанку. Но он тут же интеллигентно вытер рот некогда белоснежным платочком…
Итак, у Богини осталось только четыре соперника, более или менее способных сражаться. Трое дрались уже без мечей. Первый лишился рук практически мгновенно. Двое других моментально сориентировались и успели схватить оружие с земли. Девушка вращала мечи в руках и напоминала тем самым ветряную мельницу.
Два человека в масках медленно подбирались к богине со спины. Третий же подходил сбоку. По мере их приближения девушка вращала мечи все быстрее. Когда двое, идущих со спины, уже занесли свои орудия над ее головой, она резко остановила вращение. Оба лезвия с характерным звенящим звуком пронзили животы нападающих насквозь. Враги выронили оружие. Богиня выдернула мечи из теплых тел. Последний воин, оставшийся в живых, явно не знал, что ему делать: удирать отсюда сломя голову или все-таки сражаться и принять смерть благородного человека. Судя по его бегающим глазкам, он больше склонялся к первому варианту.
Богиня смахнула с волос алые бусинки крови и, взглянув на последнего человека в маске, улыбнулась. Она сделала резкий выпад вперед и рассекла мечом воздух. Враг на мгновение замер от ужаса и бросился наутек. Он пробежал от силы метров пять. Выстрел – и последний воин упал на асфальт.
Богиня обернулась. Черноволосый юноша опустил пистолет, чиркнул блестящей зажигалкой и закурил. Потом выпустил дым белым колечком через рот и направил дуло на девушку. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Юноша блаженно затянулся и выстрелил.
Капсула с иглой на конце вонзилась в левое запястье девушки. Она с ужасом посмотрела на руку. Ее глаза широко открылись, она глядела поочередно сначала на юношу, потом на запястье, потом снова на юношу. И тут, издав дикий вопль, она занесла меч и отсекла у плеча пораженную капсулой руку. Затем выпрямилась и посмотрела в глаза стрелявшему.
Юноша чуть не проглотил сигарету. Он злостно поперхнулся, тихо выругался и подал знак человеку, сидевшему в машине. Тот достаточно быстро собрал все бездыханные тела и свалил их в машину. Черноволосый юноша крикнул что-то типа: «Еще увидимся!» Кинул сигарету в лужу крови и, забравшись в лимузин, укатил, оставляя за собой облачко пыли.
Девушка тут же потеряла божественное очарование. Она опустилась на колени и тяжело дышала через рот. Из губы, которую она закусывала, чтобы облегчить боль, сочились красные струйки. Некогда Богиня гладила пальцами кровавый обрубок, оставшийся у нее вместо руки.
Она стала ничем не лучше уличной дворняги. Жалкая и стонущая. Ее белокурые волосы слиплись от пота и крови, лицо испачкано грязью. Она закатила глаза и взвыла. Потом все же нашла силы встать, взять оба своих меча и положить их в ножны. Затем девушка вырвала кусок из своего плаща, кое-как перевязала рану, из которой пульсирующим потоком еще лилась кровь. Она, хромая на обе ноги, еле-еле забралась на мотоцикл и, корчась от боли, дала по газам.
Лиля проводила ее разочарованным взглядом.
– Шах и мат! – в который раз констатировал победу черных Петян.
Девочка фыркнула, взглянув на шахматную доску, составившую ей жесткую конкуренцию.
– Скука… – застонала она, уронив голову на плечо Семеныча.

P.S.
После повторного прочтения собственного же творения у автора возник справедливый вопрос: чью же голову уронила Лиля на плечо бедного мальчика…?