Ваши интересы кроме ГП

Дедушкины часы

Когда начинаешь описывать историю, произошедшую с тобой в жизни, почему-то сразу настраиваешься на повествование в стиле Диккенса и его "Дэвида Копперфильда". Но я не буду углубляться в такие подробности и живописать, где я родился, счастливо ли провел своё детство и тому подобное. Я просто расскажу одну историю, даже не историю, а событие, почему-то запомнившееся мне.
Мне тогда было около семи. У моего дедушки были часы. Им было уже много лет, но он их очень любил. До сих пор помню, как они выглядели: белый циферблат с серебрящимися на нём палочками, и только четыре временные отметки, делящие круг на равные части, были обозначены цифрами - три, шесть, девять и двенадцать. По кругу двигались три стрелки. Одна отмеряла часы, и двигалась очень медленно, такая коротенькая и толстенькая, как улитка на травинке после дождя. Вторая, длинная, но все такая же толстенькая, двигалась быстрее и отмеряла минуты. А самая проворная, непрерывно обегающая всю окружность, была тоненькой и самой длинной, и звалась секундной. Помню, как я заворожено порой смотрел на стрелки этих часов, двигающиеся с разной скоростью, пока дедушка читал в кресле газету. А какой ремешок был у этих часов! Кожаный, коричневый, местами истёршийся, но именно эта потёртость делала часы драгоценными, придавала им особенный характер. Именно эти отметины времени были свидетелями жизни своего хозяина, именно они говорили о владельце больше, чем могли сказать сотни слов. Потрескавшаяся от времени кожа была как старинная книга с пожелтевшими страницами - кажется, что за каждой скрывается эпоха. Совсем не помню, какой был у этих часов корпус, ведь чаще всего я видел их покоящимися на дедушкиной руке, но это и не важно, важно другое. Существовал особый ритуал, связанный с этими часами. Каждый вечер, перед тем как лечь спать дедушка всегда заводил их. И было в этом что-то наполненное особым смыслом, ведь если не завести часы - они остановятся, и времени не будет, оно перестанет существовать. Сегодня я бы сказал, что это была несколько апокалипсическая идея, но тогда мне так казалось. Я любил эти часы, такие родные и такие таинственные, показывающие время и рассказывающие историю, тикающие в такт тающим секундам.
Однажды июньским утром, было, мне кажется, уже около десяти утра, потому что солнце било сквозь занавески на окнах прямо мне в глаза, дедушка зашёл ко мне в спальню. В руках он держал новые часы: в золотом корпусе, с новым коричневым кожаным ремешком, такие блестящие и каждой своей стрелочкой кричащие о совей новизне. Да, они были новыми, блестящими, и даже пахнущими кожей, как только что купленная обувь, но в них не было той тайны, того уюта, излучаемого прежними часами. Мне на секунду показалось, что закрылась последняя страница книги и закончилась захватывающая история, и стало немного грустно. Но в тот же миг дедушка, сняв с руки старые часы, протянул их мне, передав мне тем самым в руки настоящее сокровище, приключение почище, чем у Диккенса.
Сейчас эти часы лежат в ящике моего стола и, открывая его, чтобы достать ручки или тетради, я натыкаюсь на них взглядом и вспоминаю события девятилетней давности. Прошло время, и я уже не воспринимаю старые дедушкины часы так, как воспринимал тогда. Но мне приятно вспомнить о том, что когда-то в них была тайна. Возможно, она там и осталась, сокрытая от посторонних глаз, доступная только мечтательному детскому взгляду.